«Однажды рак станет обычной болезнью, которую можно излечить»

«Во время лечения пациенты иногда спрашивают: “Как считаете, почему это со мной произошло?”» — Ольга Алёшина, к. м. н., заведующая отделением острых лейкозов и лимфом Центра гематологии Минздрава РФ считает, что ни у кого не может быть однозначного ответа на этот вопрос.

По сути, рак — это несчастный случай, который может произойти с любым. К счастью, врачи все лучше справляются с этими несчастными случаями, наши методы лечения действительно становятся все более эффективными».

В честь 8 февраля, Дня российской науки, Ольга Алёшина рассказала Добру Mail.ru, как и почему в онкогематологии — области медицины, которая занимается диагностикой и лечением злокачественных заболеваний крови и лимфатической системы, — этот прогресс стал особенно заметен.

Первая эффективная терапия острого лейкоза была проведена в начале 1960-х гг. В те времена рак крови считался приговором — увы, абсолютное большинство пациентов с этим диагнозом погибали.

И вот около 60 лет назад — то есть совсем недавно — у людей появилась надежда, и меньше чем за век нам удалось достичь невероятных результатов: с нуля процент выздоровления пациентов с лейкозом вырос до 70, а в некоторых случаях и — 80. Это стало возможным благодаря новым, более точным методам диагностики, появлению новых препаратов и схем лечения, благодаря эффективной противорецидивной терапии.

Надеюсь, мой рассказ немного успокоит тех, кто боится онкодиагноза, и подарит надежду тем, кто прямо сейчас проходит непростой путь лечения.

Острые лейкозы — группа онкозаболеваний, которые диагностируются легко и относительно быстро. Первые настораживающие изменения может показать обычный анализ крови. Казалось бы, куда проще? Здесь можно выделить две проблемы: человек редко идет к врачу при первых признаках недомогания, а доктор чаще всего не сразу назначает ему анализ крови. Из-за этого диагностика затягивается.

А еще далеко не все изменения в показателях крови означают лейкоз. Часто опухолевые клетки не попадают в периферическую кровь: чтобы увидеть их, нужны более тонкие и точные исследования, например, анализ костного мозга.

В случае лимфомы анализ крови, скорее всего, ничего не покажет. Вместе с лимфатической системой болезнь может поразить абсолютно любой орган — проявиться, к примеру, в виде проблем с кишечником или болей в желудке.

Оказавшись на приеме у узкого специалиста — от гастроэнтеролога до стоматолога, — человек может долго принимать витамины или антибиотики, пройти несколько курсов симптоматического лечения, прежде чем врач заподозрит у него онкозаболевание.

И вот здесь на помощь нам приходят те самые новые технологии. Еще 30 лет назад для специализированного дообследования пациента с подозрением на лимфому ему пришлось бы делать УЗИ нескольких полостей, а потом компьютерную томографию (КТ). В конце 1990-х гг. в арсенале российских врачей появились позитронно-эмиссионные томографы (ПЭТ/КТ).

Кроме самой диагностики аппарат ПЭТ/КТ покажет, как идет лечение, и поможет оценить его результаты: после курса химиотерапии я могу назначить пациенту такое обследование, чтобы понять, как опухоль реагирует на лечение, сколько еще курсов «химии» понадобится, есть ли показания к лучевой терапии или трансплантации стволовых клеток.

Настоящим прорывом в онкогематологии стали молекулярные и цитогенетические исследования. Именно их появление позволило нам всерьез говорить о развитии иммунной и таргетной терапии.

Таргетные препараты работают точечно: попадая в организм, они находят мишени — опухолевые клетки — и бьют по ним. Конечно, такая терапия, как и любая другая, может вызвать осложнения, но она считается высокоэффективной и менее токсичной, чем химиотерапия.

Многие прорывные технологии, которые применяются в лечении разных видов рака, свою первую эффективность показали именно в онкогематологии. Наверное, один из самых ярких примеров — CAR-T терапия, направленная на активизацию иммунитета человека. В процессе лечения иммунные клетки пациента учатся «узнавать» опухоль.
После определенной настройки они, по сути, становятся тем же таргетным препаратом, который точечно бьет по клеткам с мутацией.

САR-T считается сейчас одним из самых перспективных и эффективных методов лечения лейкозов и лимфом. Пока эта технология проходит клинические исследования в России и других странах. Не так давно CAR-T терапию острых лимфобластных лейкозов у детей и молодых взрослых разрешили в Соединенных штатах. Уже сейчас пациентов принимают в некоторых клиниках Израиля.

Пока наши законы просто не успевают за технологиями. CAR-T терапия — метод, предполагающий генную модификацию собственного материала пациента.

В каких условиях должен происходить сбор клеток? На каком оборудовании? Как провести эту очень сложную процедуру безопасно для пациента? Уверена, скоро мы сможем внедрить технологию в российские клиники и спасти не одну жизнь. Но перед этим нам предстоит ответить на множество вопросов и создать новые законы. Процедура безусловно инновационная, но проводить ее можно будет, только полностью обезопасив и пациента, и врачей.

Несмотря на появление новых эффективных методов лечения рака, химиотерапия не теряет своей значимости. Надо сказать, что и она за последние десятилетия заметно изменилась: стала менее токсичной и более действенной. Главное осложнение при «химии» — тошнота и рвота.

Об этом говорят не так часто, как о прорывах в области диагностики и терапии, но едва ли не каждый год у нас появляются эффективные вспомогательные препараты. Какие-то помогают справляться с осложнениями во время «химии», другие направлены на восстановление организма после токсичной терапии.

Когда мы столкнулись с пандемией коронавируса, у онкопациентов было немало вопросов о вакцинации и лечении. Думаю, это яркий пример, доказывающий, что медицина не стоит на месте: меньше чем за два года врачам удалось разработать несколько препаратов для профилактики и лечения ковида именно у людей с онкодиагнозами.

Увы, в случае с онкологическим заболеванием ремиссия не означает выздоровления, ведь болезнь может вернуться. Небольшое количество опухолевых клеток, остающихся в организме после наступления ремиссии, врачи называют минимальной остаточной болезнью. Они могут никак не проявлять себя, и еще 20–30 лет назад во время микроскопического исследования крови у врача просто не было возможности их увидеть.

Иммунофенотипирование — метод определения типа клеток через изучение молекул, присутствующих на их поверхности. Теперь специалист может поймать одну-единственную опухолевую клетку среди десятков, а иногда и сотен тысяч здоровых. Это дает нам возможность не только выбирать тактику лечения, но и спрогнозировать возможный рецидив и принять меры.

Появление новых методов исследования сильно изменило сам подход к терапии рака крови. Во многих случаях именно современная диагностика помогает понять, насколько эффективно лечение, какова вероятность возврата болезни, есть ли показания для высокодозной терапии или пересадки костного мозга.

Наверное, нет в мире болезни, которой люди боялись бы больше рака. Увы, в той или иной мере онкология затрагивает большинство семей: болеют наши близкие, коллеги и знакомые. О чьей-то «обычной» болезни глаз, почек или печени мы чаще всего просто не узнаем, об этом не принято рассказывать.

Но все меняется, если речь заходит о злокачественной опухоли. Сколько говорят о раке!

Еще 20–30 лет назад все было совершенно по-другому, а сейчас мы умеем бороться с опухолью точечно, научились прогнозировать рецидив, ждем прихода иммунной терапии. И врачам, и пациентам такое стремительное развитие технологий дает надежду, что однажды рак станет одной из тех обычных болезней, от которой люди будут выздоравливать раз и навсегда.

Недавно российские медики научились вовремя «ловить» резкий скачок аммиака в крови новорожденных детей. Такое состояние может вызвать отек мозга у малыша и привести к катастрофическим последствиям. Теперь врачи могут своевременно диагностировать гипераммониемию и начать лечение, спасая ребенку жизнь.

В 2017 году в России впервые прошла операция по установке телескопических штифтов — «золотого стандарта» лечения несовершенного остеогенеза. После операции у пациента и его близких начинается новая жизнь: «хрупкий» ребенок встает на ноги, учится ходить, может заниматься спортом, плавать и даже танцевать.

До недавнего времени считалось, что реабилитация пациентов с несовершенным остеогенезом невозможна, ведь они «рассыпаются» на глазах. Курсы физической терапии для «хрупких» детей начали проводиться в России в 2010 году и сразу же показали свою эффективность.

Сравнительно новый вид лечения — терапия обратным давлением, или вакуумная терапия. Это контролируемое отрицательное давление на область ожоговой раны. Врачи удаляют излишние выделения, в ране поддерживается оптимальная влажность, уменьшается отек, активизируется регенерация клеток и их защита. Так можно предотвратить попадание в рану бактериальных инфекций.

Степан любит решать сложные математические задачи, потому и стал инженером по разработке. Увы, вскоре после окончания университета жизнь преподнесла парню задачку, с которой ему не справиться самостоятельно: у Степана обнаружили рак крови. Мы собираем деньги на единственное возможное решение — операцию, которая поможет Степану победить болезнь. Пусть он вернется к семье и любимой работе!